Какова тема этого стихотворения в прозе?Это философское произведение. Его ведущая тема — неотвратимость смерти, перед которой все равны. Скачать электронную книгу Собака Ивана Тургенева : бесплатно в любом формате (fb2, txt, epub, pdf, rtf) без регистрации! Скачать и читать книгу бесплатно и без СМС в форматах ePUB, FB2, DOC (WORD), PDF. Скачать книгу в форматах: fb2 doc epub txt pdf. Вместе с тем «Собака» открывает цикл «таинственных» рассказов Тургенева. Книга 1 в серии Тургенев И.С. Собрание сочинений в двенадцати томах.
Стихотворения в прозе. СТИХОТВОРЕНИЯ В ПРОЗЕСобака Нас двое в комнате: собака моя и я.
На дворе воет страшная, неистовая буря. Собака сидит передо мною — и смотрит мне прямо в глаза.
И я тоже гляжу ей в глаза. Она словно хочет сказать мне что- то. Она немая, она без слов, она сама себя не понимает — но я ее понимаю. Я понимаю, что в это мгновенье и в ней и во мне живет одно и то же чувство, что между нами нет никакой разницы. Мы тожественны; в каждом из нас горит и светится тот же трепетный огонек. Смерть налетит, махнет на него своим холодным широким крылом! Никуда эта книга не годится; все на нее давно махнули рукою.
Какова тема этого стихотворения в прозе?Это философское произведение. Его ведущая тема — неотвратимость смерти, перед которой все равны .
Собака бежала впереди меня. Вдруг она уменьшила свои шаги и начала красться, как бы зачуяв перед собою дичь. Я глянул вдоль аллеи и увидел. Всё о книге: оценки, отзывы, издания, переводы, где купить, скачать и читать. Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. М.: "Наука", 1982. В начале 60-х годов прошлого века в творчестве великого русского писателя Тургенева появилась тема таинственного.
Вы — отсталый человек. И этот знакомый испугался — и согласился с дураком.— Что за чудесный человек мой друг N. Вы — отсталый человек! Третий знакомый тоже испугался и согласился с дураком, отступился от друга. И кого бы, что бы ни хвалили при дураке — у него на все была одна отповедь. Разве иногда прибавит с укоризной: — А вы всё еще верите в авторитеты?— Злюка! Хоть и не следует, вообще говоря, благоговеть.
Любители стихов! Поклонники всего, что стройно и красиво! Да не смущает вас мгновенье грусти темной! Придет желанный миг! Гнилыми яблоками, тухлыми яйцами шута горохового! Камней сюда! Кубарем скатился с амвона Юний! Слава бессмертному Юлию! Он утешил нас в нашей печали, в нашем горе великом!
Он подарил нас стихами слаще меду, звучнее кимвала, душистее розы, чище небесной лазури! Несите его с торжеством, обдавайте его вдохновенную голову мягкой волной фимиама, прохлаждайте его чело мерным колебанием пальмовых ветвей, расточайте у ног его все благовония аравийских мирр! Слава! Юний приблизился к одному из славословящих.— Поведай мне, о мой согражданин! Повтори их, если ты их запомнил, сделай милость!— Такие стихи — да не запомнить? Слушай — и ликуй, ликуй вместе с нами!«Любители стихов!» — так начал божественный Юлий! Друзья! Поклонники всего, что стройно, звучно, нежно! Да не смущает вас мгновенье скорби тяжкой!
Желанный миг придет — и день прогонит ночь! Юлий, должно быть, находился в толпе, когда я произнес их, — он услышал и повторил их, едва изменив, — и уж, конечно, не к лучшему, — несколько выражений!— Ага! Сообрази только одно, несчастный! У Юлия как возвышенно сказано: «И день прогонит ночь!» А у тебя — чепуха какая- то: «И свет рассеет тьму»?! Какую тьму?!— Да разве это не всё едино!
Ты сказал свое — да не вовремя; а тот не свое сказал — да вовремя. Следовательно, он прав — а тебе остаются утешения собственной твоей совести. Но пока совесть — как могла и как умела.
Собака бежала впереди меня. Вдруг она уменьшила свои шаги и начала красться, как бы зачуяв перед собою дичь. Я глянул вдоль аллеи и увидал молодого воробья с желтизной около клюва и пухом на голове. Он упал из гнезда (ветер сильно качал березы аллеи) и сидел неподвижно, беспомощно растопырив едва прораставшие крылышки. Моя собака медленно приближалась к нему, как вдруг, сорвавшись с близкого дерева, старый черногрудый воробей камнем упал перед самой ее мордой — и весь взъерошенный, искаженный, с отчаянным и жалким писком прыгнул раза два в направлении зубастой раскрытой пасти. Он ринулся спасать, он заслонил собою свое детище! И все- таки он не мог усидеть на своей высокой, безопасной ветке.
Я благоговел перед той маленькой, героической птицей, перед любовным ее порывом. Любовь, думал я, сильнее смерти и страха смерти. Только ею, только любовью держится и движется жизнь.
Апрель, 1. 87. 8Роза Последние дни августа. Внезапный порывистый ливень, без грому и без молний, только что промчался над нашей широкой равниной. Сад перед домом горел и дымился, весь залитый пожаром зари и потопом дождя. Она сидела за столом в гостиной и с упорной задумчивостью глядела в сад сквозь полураскрытую дверь.
Вдруг она поднялась, проворно вышла в сад и скрылась. Тогда я встал и, выйдя из дому, отправился по аллее, по которой — я в том не сомневался — пошла и она. Все потемнело вокруг, ночь уже надвинулась. Но на сыром песку дорожки, ярко алея даже сквозь разлитую мглу, виднелся кругловатый предмет. Два часа тому назад я видел эту самую розу на ее груди.
Я бережно поднял упавший в грязь цветок и, вернувшись в гостиную, положил его на стол, перед ее креслом. Вот и она вернулась наконец — и, легкими шагами пройдя всю комнату, села за стол. Ее лицо и побледнело и ожило; быстро, с веселым смущеньем бегали по сторонам опущенные, как бы уменьшенные глаза.
Она увидала розу, схватила ее, взглянула на ее измятые, запачканные лепестки, взглянула на меня — и глаза ее, внезапно остановившись, засияли слезами. Посмотрите, что с ней сталось. Я понял, что и она была сожжена. Апрель, 1. 87. 8Милостыня Вблизи большого города, по широкой проезжей дороге шел старый, больной человек.
Он шатался на ходу; его исхудалые ноги, путаясь, волочась и спотыкаясь, ступали тяжко и слабо, словно чужие; одежда на нем висела лохмотьями; непокрытая голова падала на грудь? И горько ему было на сердце и стыдно. А слезы все капали да капали, пестря седую пыль. Вдруг он услышал, что кто- то зовет его по имени; он поднял усталую голову и увидал перед собою незнакомца.
Лицо спокойное и важное, но не строгое; глаза не лучистые, а светлые; взор пронзительный, но не злой.— Ты все свое богатство роздал, — послышался ровный голос. Этот прохожий отвернулся с суровым видом и не дал ничего.
Но за ним шел другой — и тот подал старику малую милостыню. И старик купил себе на данные гроши хлеба — и сладок показался ему выпрошенный кусок — и не было стыда у него на сердце, а напротив: его осенила тихая радость.
Май, 1. 87. 8Лазурное царство О лазурное царство! О царство лазури, света, молодости и счастья! Лебединой грудью вздымался белый парус под резвыми вымпелами. Я не знал, кто были мои товарищи; но я всем своим существом чувствовал, что они были так же молоды, веселы и счастливы, как и я!
Да я и не замечал их. Я видел кругом одно безбрежное лазурное море, все покрытое мелкой рябью золотых чешуек, а над головою такое же безбрежное, такое же лазурное небо — и по нем, торжествуя и словно смеясь, катилось ласковое солнце. И между нами по временам поднимался смех звонкий и радостный, как смех богов!
А не то вдруг с чьих- нибудь уст слетали слова, стихи, исполненные дивной красоты и вдохновенной силы. Не ветром двигалась она; ею правили наши собственные играющие сердца. Куда мы хотели, туда она и неслась, послушно, как живая. Нам попадались острова, волшебные, полупрозрачные острова с отливами драгоценных камней, яхонтов и изумрудов. Упоительные благовония неслись с округлых берегов; одни из этих островов осып. Еще мгновение — и вот засияют ее глаза, расцветет ее улыбка!
Вревской На грязи, на вонючей сырой соломе, под навесом ветхого сарая, на скорую руку превращенного в походный военный госпиталь, в разоренной болгарской деревушке — с лишком две недели умирала она от тифа. Она была в беспамятстве — и ни один врач даже не взглянул на нее; больные солдаты, за которыми она ухаживала, пока еще могла держаться нa ногах, поочередно поднимались с своих зараженных логовищ, чтобы поднести к ее запекшимся губам несколько капель воды в черепке разбитого горшка. Она была молода, красива; высший свет ее знал; об ней осведомлялись даже сановники.
Дамы завидовали ей, мужчины за ней волочились. Жизнь ей улыбалась; но бывают улыбки хуже слез. Нежное кроткое сердце!
Помогать нуждающимся в помощи. Всякое другое счастье прошло мимо. Но она с этим давно помирилась — и вся, пылая огнем неугасимой веры, отдалась на служение ближним. Какие заветные клады схоронила она там, в глубине души, в самом ее тайнике, никто не знал никогда — а теперь, конечно, не узнает. Да и к чему? Порывисто протянул он мне страшно худую, словно обглоданную руку, усиленно прошептал несколько невнятных слов — привет ли то был, упрек ли, кто знает? Изможденная грудь заколыхалась — и на съеженные зрачки загоревшихся глаз скатились две скупые, страдальческие слезинки. Сердце во мне упало.
Длинный покров облекает ее с ног до головы. Перед высоким порогом стоит девушка. Я перенесу все страдания, все удары. Ты погибнешь — и никто. Голос не тотчас возобновил свои вопросы. И все- таки я хочу войти. Девушка перешагнула порог — и тяжелая завеса упала за нею.
А баба продолжала хлебать щи. Барыня не вытерпела наконец. Неужели ты своего сына не любила? Как можешь ты есть эти щи! А щам не пропадать же: ведь они посоленные. Барыня только плечами пожала — и пошла вон.
Ей- то соль доставалась дешево. Май, 1. 87. 8Враг и друг Осужденный на вечное заточенье узник вырвался из тюрьмы и стремглав пустился бежать. Он бежал изо всех сил. Но вот перед ним река с крутыми берегами, узкая — но глубокая река! С одного берега на другой перекинута тонкая, гнилая доска.
Беглец уже занес на нее ногу. Враг ничего не сказал и только скрестил руки; зато друг закричал во все горло: — Помилуй! Разве ты не видишь, что доска совсем сгнила? Нет, не допущу, чтобы ты погибнул! Тот мгновенно бухнул в бурные волны — и утонул.
Враг засмеялся самодовольно — и пошел прочь; а друг присел на бережку — и начал горько плакать о своем бедном! Обвинять самого себя в его гибели он, однако, не подумал.. По крайней мере он теперь не страдает! Знать, уж такая ему выпала доля! Декабрь, 1. 87. 8«Как хороши, как свежи были розы. Оно скоро позабылось мною.
Я сижу, забившись в угол; а в голове все звенит да звенит: Как хороши, как свежи были розы. Летний вечер тихо тает и переходит в ночь, в теплом воздухе пахнет резедой и липой; а на окне, опершись на выпрямленную руку и склонив голову к плечу, сидит девушка — и безмолвно и пристально смотрит на небо, как бы выжидая появления первых звезд. Я не дерзаю заговорить с нею, но как она мне дорога, как бьется мое сердце! Как хороши, как свежи были розы.
Две русые головки, прислонясь друг к дружке, бойко смотрят на меня своими светлыми глазками, алые щеки трепещут сдержанным смехом, руки ласково сплелись, вперебивку звучат молодые, добрые голоса; а немного подальше, в глубине уютной комнаты, другие, тоже молодые руки бегают, путаясь пальцами, по клавишам старенького пианино — и ланнеровский вальс не может заглушить воркотню патриархального самовара?